Главная / Дайджест журналов / Опыт коллег /

«В инвестбанке основное люди, и легче купить их, предложив им на 50% больше, и они перейдут» (газета "РБК daily", 27 ноября 2007)

«В инвестбанке основное люди, и легче купить их, предложив им на 50% больше, и они перейдут» (РБК daily)

Интервью с главой инвестиционного банка Nomura по России Максимом Сельцером

27 ноября 2007

Юрий Нехайчук

Глава инвестиционного банка Nomura по России МАКСИМ СЕЛЬЦЕР рассказал корреспонденту РБК daily ЮРИЮ НЕХАЙЧУКУ о том, что для выхода на азиатские рынки капитала совсем не нужен листинг на азиатских площадках, также он поделился впечатлением о российских эмитентах и их «любви» к структурированным сделкам.

— Как вы попали в Nomura?

— Из Nomura в Россию люди ездили начиная с середины 1990-х годов. У меня был хороший друг, который меня сюда привел, Дима Алибегов, потомственный банкир — его отец был топ-менеджером Внешэкономбанка. До кризиса 1998 года Nomura сделал ряд интересных проектов, включая размещение частного долга для АК «АЛРОСА», выпуск облигационного займа Москвы, продажу Краснодарской табачной фабрики группе Philip Morris. После кризиса ситуация изменилась. Ну вот он сюда приезжал, всякие идеи составлял, какие-то планы строил, приносил японскому руководству, те говорили: так, хорошо, съезди еще посмотри. Через пару месяцев опять ехал и опять составлял новые планы, показывая их японскому руководству. Потом Диме это надоело, и он ушел из Nomura. А зимой 2006 года предложил мне попробовать. Я тогда завершил очень крупную сделку в Румынии (продал банк BCR за 3,75 млрд евро австрийцам) и искал новых «приключений». Я пришел в июне 2006 года, в сентябре 2006-го у нас уже был первый офис здесь. Мы его под один проект открыли. Мы сняли комнатку в бизнес-центре на Павелецкой, маленькую, и с сентября по март в этой комнатке Nomura работал. Сейчас у нас три комнатки плюс кухня, у меня стол здесь больше, чем в Лондоне, и я уже поменял свой контракт на московский, потому что мне здесь больше нравится, а если серьезно, бизнес в России из «самолета» больше делать нельзя — надо быть на месте 24 часа в сутки семь дней в неделю.

— К каким инструментам есть интерес на российском долговом рынке, а к каким нет? О чем приходится долго рассказывать и убеждать?

— Nomura — один из ведущих инвестиционных банков по выпуску конвертируемых облигаций. Если память не изменяет, в 2006 году мы стали банком номер один в мире (не включая США) по выпуску этого продукта. В России пока к «конвертам» интерес на рынке примерно такой же, как в 1970-е годы был к Sony Walkman: никто не знал, что это такое, и никому это было не нужно. У нас все постоянно просят: «Дайте нам 100 млн долл. в долг или привезите миноритарного инвестора». А тот в свою очередь говорит: «Как я буду уверен в том, что из миноритарного инвестора я потом не превращусь в миноритарного идиота». Поэтому нам приходится из идеи «дайте в долг или приведите миноритарного инвестора» делать сделку, структура которой фактически является pre-IPO с конвертируемыми облигациями. Мы, кстати, на местном рынке их первыми сделали.

— Сколько их у вас в работе и какого объема?

— Сколько — не скажу, но такие сделки имеет смысл делать от 60 млн долл. и выше. Меньше не имеет смысла, потому что возни больше, чем пользы. На сделку в 20 млн долл. и 20 млрд долл. тратится примерно одинаковое количество времени и усилий. При этом большие тоже не имеет смысла делать, потому что конвертируемые облигации не должны превышать четверти капитализации компании, если она уже на бирже котируется. А если это pre-IPO, то их объем не должен превышать четверти планируемой эмиссии. Можно сказать, что компаний, которые могут это сделать, не так много в принципе. Я не думаю, что их будут десятки в этом году. В течение следующих двенадцати месяцев такие компании можно будет сосчитать на пальцах одной руки.

— В последнее время усилился интерес азиатских инвесторов к акциям российских эмитентов, в том числе к строительным компаниям. Какие активы их интересуют?

— Вопрос в том, на какие индустрии смотрят сами инвесторы, где они видят рост и где их не обманут и не оставят ни с чем. Вот, например, недвижимость. В Азии инвесторы понимают, что и как строят в Китае, Сингапуре и Гонконге. Примерно так же строят в России, начиная от коммерческой недвижимости и кончая теми же самыми панельными домами.

— А в финансовой сфере?

— В банковской индустрии, я знаю, некоторые азиатские инвесторы смотрели на возможность покупки банков в России и на Украине. Многие решили построить свой банк с нуля, но я скептически отношусь к этой идее. Мы видели, как в той же Центральной и Восточной Европе такой выход на рынок впоследствии обычно заканчивался покупкой активов, до этого уже перекупленных втридорога.

— А разве вы в России не с нуля начинали?

— Я говорю про коммерческие банки.

— А Nomura разве не банк?

— Мы инвестиционный банк, а это совершенно другое дело. Я честно скажу, что рост в инвестиционном банковском деле тоже будет ограничен и здесь надо смотреть на развитие рынка. Другое дело — коммерческие банки, в России можно много чего купить, а среди инвестбанков есть разве что «Тройка Диалог» и «Ренессанс», да и те открыто заявили о своем стратегическом намерении развиваться независимо, что в условиях современной России, я считаю, возможно, и правильно.

— А «Антанта Пиоглобал»?

— «Антанта Пиоглобал» или «Метрополь» — это второй уровень, они не дадут возможности иностранному инвестору полноценно выйти на российский рынок. В инвестбанке основное — люди, и легче купить их, предложив им на 50% больше, и они перейдут. И зачем покупать компании, переплачивая акционерам?

— Nomura не планирует купить какой-нибудь банк здесь?

— А зачем нам банк?

— Например, как инвестиция.

— Мы не инвестиционный фонд и не коммерческий банк. Наш бизнес — это инвестиционные сделки на рынках капитала, по долговому капиталу, по акционерному капиталу. Если посмотреть на Nomura глобально, то Россия — это один из регионов, где Nomura активно участвует. Китай — колоссальный рынок, Индия — колоссальный рынок, Ближний Восток, Европа, про Америку говорить не буду, «но тоже как бы рынок».

— Можете назвать конкретные примеры?

— В прошлом году мы делали размещение Lotte (вы их знаете — они возвели большой объект на Арбате), это корейский конгломерат, у них есть и девелопмент, и управление торговыми центрами. Мы совместно с Goldman Sachs делали их размещение — самое большое на тот момент размещение из Кореи — на 3,5 млрд долл. В Европе мы продали на 95% акций больше, чем Goldman Sachs, а в Азии — на 69%. В Америке уступили, по-моему, меньше чем на 1%, а это «домашний» рынок для Goldman Sachs.

— Для японцев быть миноритариями не такая большая травма, как, например, для американцев?

— Да, это не так страшно. Они привыкли к этому, ведь весь бизнес в Азии построен на перекрестном владении компаниями миноритарными пакетами. Я у тебя 5% владею, ты у меня 10%, мы вместе делаем бизнес и очень этим довольны.

— А есть какой-нибудь такой бизнес, который невозможно продать азиатскому инвестору?

— Нет ничего невозможного, продать можно все, вопрос цены и вопрос спроса. Но азиатские инвесторы не делают все вместе, как один. Их бизнес также диверсифицирован, как диверсифицированы, скажем, портфели американских или европейских инвесторов. Есть государственные фонды, например сингапурский Temasek. Аналогичные фонды есть и в Таиланде и Корее — где угодно. Есть частные инвестиционные компании, управляющие компании, GLG, Legg Mason, SIG, Хендерсон. Им интересны разные инвестиции.

— А уже были попытки российских эмитентов выйти на японские площадки?

— Российские акции не приняты для торговли в Японии по программе POWL — public offer without lising (разрешение на публичное размещение без листинга на бирже). Ведь японский Минфин должен принять акции отечественных эмитентов как допустимые для выпуска в Японии по программе POWL. И это не потому, что японцы не любят Россию. Например, итальянские акции также не имеют доступа напрямую к японским инвесторам, хотя для них могут сделать разовые исключения. А для «Роснефти» не сделали по ряду причин, но это как бы и не секрет.

— Но можно же покупать через какие-то фонды, не обязательно иметь листинг?

— POWL — это способ достичь японских розничных инвесторов, то есть 14 трлн долл., свободных для инвестиций. И если честно говорить, то еще не все японцы знают, где Россия находится на карте. То есть теоретически они знают часть России: Курилы, Сахалин, те, что подле Японии, с остальным сложнее. Вы вот видели когда-нибудь японскую карту мира?

— Нет.

— На ней Япония занимает центральное положение. Вокруг Азия, Америка, Австралия и далеко влево Европа. Где на этой карте, вы думаете, Москва? Где-то там, в дальнем левом углу. Ближайшие соседи — Корея, Китай, Вьетнам. Так, Nomura вместе с Temasek летом размещали фонд Vietnam Growth Fund. Думали, что фонд поднимет порядка 300—400 млн долл. А в итоге за четыре дня размещения собрали 1,2 млрд долл. Вот Вьетнам — рядом, и японцам он понятен и интересен. Также и Австралия, для нас она где-то далеко внизу, и там живут «антиподы», для них это часть их ближайшего окружения, и, например, уголь, и коксующий, и топливный, они импортируют в основном из Австралии.

— Как вы считаете, где эффективнее размещаться отечественным компаниям?

— Вопрос места размещения вторичен, а первичен — каких инвесторов вы хотите. Когда я сейчас сюда шел, мне позвонили из одной компании, хотят обойтись без международного листинга, но привлечь международных инвесторов. Мы будем с ними встречаться и говорить насколько, это реалистично. Вот, например, у меня был аналогичный разговор с президентом «РЕСО-Гарантии» Андреем Савельевым. Он говорил: «Нам международный листинг не нужен, мы разместимся сами на российской бирже, а международные инвесторы к нам придут и у нас все купят здесь, в России». Конечно, купят, только вопрос: сколько. Для крупных размещений нужны крупные рынки и диверсифицированный пул инвесторов. Флаг им всем в руки, и вперед.

МАКСИМ СЕЛЬЦЕР

Окончил факультет архитектуры Санкт-Петербургского института гражданских инженеров, дипломированный финансовый аналитик (CFA), CFA Institute. Имеет диплом MBA в Schulich School of Business, York University (Канада, Торонто). Инвестиционным банкингом занимается более 13 лет. Ранее г-н Сельцер работал в Daiwa Securities, ЕБРР, специализируясь на инвестициях в Центральной и Восточной Европе и России. Максим Сельцер был глобальным координатором и организатором IPO группы компаний ПИК, консультировал Импэксбанк и финансовую группу МДМ по вопросам стратегии.

 

Главная / Дайджест журналов / Опыт коллег /