Главная / Великие имена / Forbes Top 100 (российский) /

Алексей Ананьев

Алексей Ананьев / Alexei Ananyev

"У меня нет никакой особой миссии, но у меня есть убежденность, что распоряжаться результатами бизнеса, которым я занимаюсь, нужно ответственно, отдавая себе отчет, что в конечном итоге все то, чем мы, как нам кажется, владеем, нам по-настоящему не принадлежит".

---

Источник богатства: финансы, IT, недвижимость

Место проживания: Москва

Семейное положение: женат, трое детей

Правая рука:

 

Наиболее ярким примером ведения бизнеса вдвоем являются братья Алексей и Дмитрий Ананьевы. Еще недавно банкиры Ананьевы были непубличными персонами, а Промсвязьбанк, которым они владеют, считался одним из самых закрытых банков. Однако увлечение медийными активами быстро сделало их имя узнаваемым в предпринимательском сообществе. В 2002 году Ананьевы приобрели контрольный пакет акций издательского дома «Аргументы и факты», а чуть позже купили 50% акций газеты «Труд». Стоит отметить, что оба издательских дома являются крупнейшими в России. 

Брат-1

Алексей Ананьев родился в 1964 году, окончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. Мориса Тореза по специальности переводчик-референт по португальскому и английскому языкам. С 1992 г. является бессменным руководителем группы компаний «Техносерв А/С».

Владелец:

• Промсвязьбанк;
• «Промсвязькапитал»;
• «Труд»;
• «Аргументы и факты»;
• «Медиа-пресса»;
• «Метро-пресс»;
• «Ария-АиФ»;
• «Мособлпечать»;
• «Метропресс» в Петербурге

"Я не представляюсь православным бизнесменом" 

- "Техносерв" занимается высокотехнологическими решениями. Насколько Вас привлекают компьютерные технологии сами по себе?

- Я человек вообще не технологический, у меня гуманитарное, лингвистическое образование. Впервые с информатикой я столкнулся, когда сдавал экзамен в аспирантуре, было это аж в 1988 году. Тогда процедуру запуска персонального компьютера и способы решения элементарных задач коллеги по группе объяснили мне на словах в метро ( на более подробное знакомство с предметом просто не было времени, так как учебу в аспирантуре приходилось совмещать с работой, а на работе мои "научные" амбиции, мягко говоря, не приветствовались). Экзамен я, как это ни странно, сдал на "отлично", но, безусловно, не потому, что был такой способный, а потому, что в стране в то время был такой уровень информатизации. И я не мог в тот момент предположить, что буквально через пару лет мне придется заняться созданием компании, работающей на рынке информационных технологий.

Что касается "Техносерва", то наша компания специализируется в самых сложных сегментах информационных технологий именно потому, что мы осознанно выбрали рыночную нишу с самыми высокими барьерами для входа. Нам удалось создать коллектив технических специалистов, которые получают удовольствие от того, что занимаются этими технологиями. Они постоянно растут в профессиональном плане, развиваются, им все это интересно. Но те, кто управляет бизнесом, (и я в первую очередь), не знают, как бегают электроны. Главным образом я занимаюсь организацией взаимоотношений сотрудников. Лично я далеко не самый продвинутый пользователь даже настольных систем. И овладеваю какими-то технологическими приспособлениями только тогда, когда я не могу обойтись без этого.

- Для православного человека его вера и мир высоких технологий находятся в разных системах координат? Или каким-то образом пересекаются?

- Я не думаю, что в жизни человека могут существовать совершенно разные системы координат. Я воспринимаю технологии просто как некий прикладной инструмент. Работая с нашими заказчиками, я стараюсь максимально простым языком объяснить, как использовать технологии для решения той или иной жизненной задачи, которая стоит перед предприятием. Надев утром костюм и приехав на работу, я не становлюсь другим человеком. Тот же самый человек, те же самые нравственные подходы, те же самые ценности - просто инструмент другой.

Я думаю, с точки зрения нашего спасения, высокие технологии абсолютно нейтральны. Имеет значение то, для чего они используются человеком в этой жизни. В жизни вечной они не нужны. Их можно использовать во зло. А можно и во благо. Мы, например, не просто зарабатываем деньги на информационных технологиях, а, внедряя их, посильно способствуем развитию экономики России: развиваем технологическую базу телекоммуникационных предприятий, создаем инструменты повышения эффективности работы железнодорожного транспорта в масштабах всей страны, создаем информационно-технологические рычаги снижения затрат промышленных предприятий.

- Алексей Николаевич, Вы -- православный христианин, и вместе с тем -- крупный бизнесмен. Не мешает ли одно другому? Обычно вспоминается цитата о верблюде и угольном ушке…

- Для Царствия Небесного не существует имущественного ценза -- он просто не имеет никакого значения. Важно другое: какие у человека приоритеты -- стремление войти в жизнь вечную, или добиться здесь, в земной жизни, успеха, причем любой ценой, а там, говоря словами тургеневского героя, пусть "из меня лопух расти будет".

Действительно, занимаясь бизнесом, человек иногда становится более циничен и приземлен. Но бизнес бывает разным. Иногда он построен на использовании человеческих слабостей или прямой эксплуатации похоти. Там цинизм безмерен, и я, например, не могу представить себе истинно православного держателя казино или стриптиза. По-настоящему православный человек просто не сможет там находиться, так же, как он, наверное, не может с успехом продавать сигареты или алкоголь. Хотя, с другой стороны, алкоголь сегодня продается в каждом магазине, и, наверное, среди держателей этих магазинов есть православные.

Что касается деловых взаимоотношений, которые могут настроить на цинизм или жесткость, то для воцерковленного человека здесь не возникает проблем, если он ведет себя по совести и все время сверяет в явной и неявной форме свое поведение с образцом, по которому строит жизнь. Православный человек не должен быть все время мягким и податливым. Иногда нужна твердость, и "не зря начальник носит меч" -- бывает, приходится кого-то и наказать. Важно только, чтобы это было за дело, а не просто из начальственных амбиций. Когда кто-то самоутверждается за счет остальных, или просто срывает зло на подчиненных, когда он обуреваем страстями -- тогда, действительно, бизнес не способствует его духовному взрослению. Если же человек постоянно осмысливает то, что он делает, с православной точки зрения -- он всегда остается самим собой, занимается он ли бизнесом, искусством или еще чем-нибудь.

- А как произошло Ваше воцерковление?

- У меня все это происходило постепенно, когда мне было уже за двадцать. Вначале формально приезжали к "Отче Наш" -- причастить старшего сына. Потом появилось ощущение, что кроме внешних форм, которые новообращенный воспринимает как некий ритуал, есть нечто большее. Я давно уже поймал себя на том, что если без уважительных причин не появляюсь в храме, у меня наступает ощущение пустоты, нестроения и внутреннего дискомфорта. При том что быть на Литургии -- это не "обязаловка", и сам я начал воцерковляться относительно недавно. Конечно, это никогда не поздно, однако я сейчас смотрю на своих детей -- у них все происходит с детства, абсолютно органично. Когда начинаешь это в себе открывать, появляется чувство долженствования. Не в том смысле, что тебя кто-то заставляет, просто чувствуешь внутреннюю потребность. Встаешь рано -- и едешь.

Трудоголики -- несчастные люди

- Откуда же берутся силы? Ведь Вы выращивали свою компанию, "Техносерв", с нуля. А когда создаешь что-то значительное с нуля, это становится любимым детищем, отнимающим все время и все силы. Что закономерно, ведь если не вкладывать в дело всего себя, успеха не добиться.

- Действительно, я вкладываю в "Техносерв" всего себя. Но ровно настолько, насколько это "Техносерву" нужно. Я не становлюсь "трудоголиком", который ничего кроме работы не хочет видеть. Для меня компания является чрезвычайно важной стороной моей жизни, и в профессиональном плане -- самой важной. Но, кроме профессиональной деятельности, есть еще и другие стороны жизни, есть семья, и в, первую очередь, мне важно то, что происходит в семье. Выражаясь экономическими терминами, "Техносерв" как инвестиция моего времени и моих сил не перевешивает инвестиции времени и сил в семью.

- А могло так случиться, что перевесил бы?

- Да, конечно. Этот баланс все время смещается. Сейчас "Техносерву" тринадцать лет, и первые семь-восемь лет я уделял ему существенно больше времени. Потом начинаешь понимать, что работа, конечно, очень важна, но не является -- по крайней мере для меня -- самой главной целью в жизни. Жизненная цель для меня не в том, чтобы быть первым на рынке, не в том, чтобы заработать как можно больше денег, -- она лежит принципиально в иной плоскости. Когда читаешь, как формулирует жизненную цель преподобный Серафим Саровский, когда читаешь о людях, которые достигали мира с самим собой и по-настоящему стяжали Духа Святого -- тогда и начинают открываться новые горизонты, новые измерения в миропонимании, в развитии собственной личности. Они никоим образом не перечеркивают нашу обыденную жизнь, а, напротив, дают возможность вести ее с большим умом, более профессионально и более понятно -- не только для себя, но и, что очень важно, для окружающих. На мой взгляд, несчастлив тот человек, который ничего больше не видит кроме работы. Я таких людей встречал и знаю -- вне зависимости от того, что они говорят по поводу самореализации, эти люди глубоко несчастны. Бывает, что они и сами в этом признаются.

- Насколько же Ваши цели согласуются с правилами игры, принятыми в бизнес-среде?

- Дело тут в системе координат каждого человека. Я допускаю, что моя система координат и ценностей не в полной мере совпадает с системой координат моих сотрудников в "Техносерве". Достижение необходимого баланса происходит не так просто, как на весах с двумя грузами -- тут много грузов, которые уравновешиваются в разных плоскостях.

Для меня имеют большое значение люди, с которыми я работаю. Успех компании складывается из успешной работы сотрудников "Техносерва", и во многом зависит от атмосферы, в которой и совершается эта самая работа. Важны, безусловно, и цели, ради которых мы работаем.

Что касается нашей профессиональной деятельности, то здесь нужно просто стараться быть лучше. А за счет чего ты достигаешь профессионального первенства, заключающегося в количестве и качестве решений, объемах выручки и других показателях -- это вопрос профессионализма, а не того, кто больше "трудоголик". Сам я "трудоголиком" себя не считаю. Но если нужно что-то сделать, я это делаю. Я задавался вопросом, что будет, если оставить работу и заниматься лишь тем, что нравится помимо нее: читать книги, рисовать, путешествовать, общаться с людьми… Но я заранее знаю, что у меня возникнет некая пустота, потому что мне нужно делать что-то конкретное и важное. В этой деятельности должен быть какой-то, пусть неявный, элемент состязательности -- сравнения себя с другими. По-моему, крайние ситуации -- либо только работать, либо не работать вообще, -- не подходят нормальному человеку.

- Как Вы относитесь к утверждению, что на работе верующий человек должен показать себя прежде всего как отличный работник, а только потом открыто исповедовать свою веру?

- Согласен на сто процентов. Православный -- это не профессия. Меня всегда настораживает, когда, например, человек заявляет: "я православный бизнесмен". Если ты стал лучшим бизнесменом от того, что ты православный -- честь тебе и хвала. Но если ты пытаешься использовать Православие (или любое другое вероисповедание) как конкурентное преимущество -- это категорически неправильно. Другое дело, если ты видишь: человек искренне старается, много работает, а потом случайно узнаешь, что он православный -- как не помочь человеку по-христиански? Но если ты понимаешь, что либо тебя, либо твои отношения кто-то пытается использовать -- то это не православный подход, а попытка разменять веру на какие-то рыночные, меркантильные преимущества. К сожалению, с такими попытками приходилось встречаться не раз. Я сторонник того, чтобы люди о своем православии упоминали тогда, когда это необходимо упоминать, а не представлялись "православными бизнесменами".

Об игрушках и не только

- Из плоскости "Православие-технологии-бизнес" давайте перейдем в плоскость "Православие-технологии-семья". В какой степени, по Вашему личному опыту, компьютерные технологии могут способствовать, или, наоборот, препятствовать духовному развитию ребенка в семье?

- Я читал о социологических исследованиях, выявивших у многих американцев признаки привыкания к Интернету, что серьезно мешает им жить. Вопрос не в самих технологиях, а в способе их использования. Кухонный нож в умелых руках режет так, как никакой другой -- то же самое и с Интернетом. Это очень сложная вещь, и нельзя однозначно все очернять или обелять. У нас дома, например, Интернет есть, но дети не имеют к нему доступа, он подведен только к компьютеру, который стоит у меня в кабинете. Собственно, еще один компьютер есть только у старшего сына, которому четырнадцать лет. Когда у него началась информатика в школе, мы дали ему старенький ноутбук.

Компьютерные игры -- совершенно отдельная тема. Чаще всего это самозавораживающий процесс. И, конечно, большинство компьютерных игр построено на использовании агрессивного начала -- нужно в кого-то стрелять, убивать. Наши дети в плане игрушек воспитаны на широком использовании конструктора Lego -- игрушка не без изъянов, но, по-моему, из того, что есть, эти конструкторы лучше всего развивают творческие навыки, сосредоточенность, целеустремленность; у маленьких -- моторику. Поэтому в какой-то момент, когда у старшего сына появился компьютер, мы подарили ему компьютерный набор Lego Studios, где была камера и программное обеспечение, позволяющее снимать и монтировать фильмы. Сегодня это у них самая любимая игрушка -- они снимают, монтируют и показывают фильмы. Еще в одну компьютерную игрушку -- автогонки, где присутствует незлобный соревновательный момент, мы разрешаем им играть по выходным, и только ограниченное время. Что касается агрессивных игрушек, то дети тяги к ним не испытывают в силу того, что воспитаны в нормальных условиях, с точки зрения традиции -- они практически не смотрят телевизор, а если и смотрят, то избранные фильмы или мультфильмы. В них уже воспитан такой внутренний цензор, что они и мне иногда телевизор выключают: "Папа, этого смотреть не нужно".

- Некоторые родители стараются как можно сильнее нагрузить ребенка, другие, напротив, говорят, что не нужно отнимать у него детства. Какая точка зрения Вам ближе?

- Мы пытаемся найти середину, и для каждого из троих сыновей она разная. И если у одного нужно контролировать домашние задания, как-то нагружать, то другой сам берет на себя столько, что этот пыл ответственности скорее нужно умерить. Для одного "золотой серединой", которая на пользу, будет состояние перегруженности, для другого -- что-нибудь еще. Мне кажется, что у ребенка школьного возраста не должно быть слишком много свободного времени. Но ни я, ни жена не сторонники загрузки ради самой загрузки -- с урока на секцию, оттуда на новый урок. Должно быть время и почитать, и побыть с самим собой.

И еще. С точки зрения детской психологии, надо четко понимать, что в разном возрасте у ребенка должны быть разные приоритеты. Например, лет до 6-7 не стоит уделять основное внимание интеллектуальному развитию ребенка в ущерб эмоциональному. Научить читать, писать и считать можно и трехлетнего малыша, но гораздо важнее в этом возрасте, как мне представляется, привить ребенку элементарные трудовые навыки -- труда не только для себя, но и на благо других членов семьи, научить правильно выстраивать отношения с близкими - и воцерковить ребенка.

- Какую степень свободы Ваши дети имеют в том, что касается церковной жизни?

- Практически полную. Для старшего сына посещение храма и помощь на службе уже стало внутренней потребностью -- при том, что его никто не заставляет. Среднего мы каждый раз спрашиваем, хочет ли он поехать в воскресенье пораньше со мной и старшим сыном -- или попозже -- с мамой и младшим. Тут, на мой взгляд, никакой обязаловки нет и не должно быть. Главное, что церковная жизнь -- это органическая (и очень важная).

Источники:

http://www.ng.ru/

http://ricolor.org/

Главная / Великие имена / Forbes Top 100 (российский) /