Бланшо Морис
Морис Бланшо/ Maurice Blanchot
 |
Человек - неполноценное существо, обладающее избытком кругозора. Морис Бланшо |
Морис Бланшо – французский писатель, мыслитель-эссеист.
Творческий путь Бланшо начался в годы Второй мировой войны романами — «Тёмный Тома» (1941, вторая ред. 1950) и «Аминадав» (1942).
В дальнейшем Бланшо — прозаик, писал преимущественно повести: «При смерти» (1948), «В желанный миг» (1951), «Последний человек» (1957) и др. Тогда же началась и деятельность Бланшо — критика и эссеиста; его многочисленные статьи собраны в книге «Лотреамон и Сад» (1949), «Обречено огню» (1949).
С 70-х г.г. Бланшо выпускал в основном сочинения смешанного жанра, состоящие из разнородных, художественных и философских фрагментов: «Шаг по ту сторону» (1973). Размышления о литературном авангарде ХVIII-ХХ вв., составившие сборники «Пространство литературы» (1955), «Бесконечный разговор» (1969), «Дружба» (1971), «Письмена краха» (1980) и повлиявшие на теорию и практику структурализма и «нового романа».
Философско-критические эссе Бланшо, в большинстве своем написанные на материале художественной литературы и философии 20 в., создавались под влиянием таких мыслителей, как Ницше, Хайдеггер, Левинас, и таких писателей и поэтов, как Малларме, Кафка, Батай. Существенную, роль в становлении взглядов Бланшо сыграла воспринятая во многом благодаря Левинасу средневековая иудаистская философия, особенно идея сотворения мира как умаления, а не приращения бытия: Бог, создавая отдельный от себя мир, как бы выгораживает в своей бытийной полноте участок не-себя, небытия. Такую негативную природу имеет, по мысли Бланшо, и всякий творческий акт, совершаемый человеком, в частности создание литературного произведения. В некоторых, преимущественно ранних текстах, эта негативность толкуется Бланшо в смысле диалектического отрицания: уже в простейшем акте номинации, указывает Бланшо вслед за Гегелем, Малларме и Сартром, утрачивает свою реальность не только конкретно именуемая вещь, но и вообще весь мир, превращаемый в знак, отбрасываемый в область «возможного», воображаемого. Подменяя реальные вещи словами, литература не может остановиться, пока не изгонит бытие из всего мира; в этом смысле образцовым писателем оказывается маркиз де Сад, с его неутолимой страстью к разрушению и поруганию любых бытийных ценностей. Писатель «ничтожит» окружающий мир, а тем самым неизбежно уничтожает и себя самого, поэтому творческий акт сопоставим со смертью, с актом самоубийства, только это самоубийство творческое – «смерть приводит к бытию… небытие помогает созиданию мира».
Творчество и философия Мориса Бланшо
Бланшо родился в городке Кэн. Окончил Страсбурский университет, затем получил второй диплом в Сорбонне. Работал журналистом и редактором. Перед Второй мировой войной примыкал к нацистам, писал антисемитические статьи и призывал к свержению правительства Блума. В 1940 году, после нападения Германии на Францию, Бланшо отказался от своих национал-социалистических убеждений и стал бороться с нацистами — он был активным участником Движения Сопротивления и даже сотрудничал с коммунистами. В середине 1940-х годов окончательно «завязал» с политикой и посвятил себя литературе: уже в конце войны он выпустил два романа и две литературоведческих работы.
В 1946 Бланшо покинул Париж и обосновался в городке Эз. Умер в феврале 2003 года, в возрасте 95 лет. Скончался легко и загадочно. Будучи всемирно известным мыслителем, не оставил ни завещания, ни какого-либо другого распоряжения относительно своего творческого наследия.
Бланшо в своих работах стремился синтезировать учение о «воле к власти» Ницше, экзистенциализм Хайдеггера, субъективно-экзистенциальную диалектику Батая, неогегельянство Кожева. Основной сферой интересов Бланшо всегда оставалась литература, точнее – творчество писателей-модернистов (С.Малларме, Кафка, Гельдерлин и др.), в философском обобщении которого он усматривал поиски «метафизической истины» человеческой судьбы. Бланшо полагал, что уделом человека после «конца истории», в постистории выступает своеобычная «жизнь после смерти». По мысли Бланшо, «для всех нас в той или иной форме история приближается к своему концу («к близкой развязке»). […] Да, если крепко призадуматься, все мы в большей или меньшей степени живем в ожидании закончившейся истории, мы уже сидим на берегу реки, умирающей и возрождающейся, довольные довольством, которое должно было бы быть довольством универсума, а значит и Бога, довольные блаженством и знанием».
Человек, тем не менее, согласно Бланшо, довольным не оказывается, вместо предельной мудрости им постигается многомерное заблуждение. Люди не удовлетворены всем, в том числе и самой необходимостью быть и слыть удовлетворенными. (Описание этого явления так называемой литературой абсурда очертило нетрадиционное проблемное поле перед философией.) По Бланшо, «мы предполагаем, что человек по сути своей является удовлетворенным ему, этому универсальному человеку, нечего больше делать, он лишен потребностей, и даже если в индивидуальном плане он еще умирает, то, лишенный начала, конца, он пребывает в покое в процессе становления своей застывшей целостности. Опыт-ограничение – это опыт, подстерегающий последнего человека, способного в конечном счете не останавливаться на постигающей его достаточности этот опыт есть желание человека, лишенного желаний, неудовлетворенность удовлетворенного «всем». […] Опыт-ограничение есть опыт того, что существует вне целого, когда целое исключает все существующее вне него, опыт того, чего еще нужно достичь, когда уже все достигнуто, того, что еще нужно познать, когда все познано – даже недоступное, даже непознанное». Задаваясь вопросом о своем отношении к миру, человек обнаруживает неустойчивость своей позиции, когда онтологический статус и «укорененность» субъекта в бытии подвергаются сомнению вследствие смертной природы самого субъекта. Конечность, «дискретность» индивидуального сознания приводят к радикальному пересмотру возможностей разума при обнаружении его оснований в дорефлексивном и допонятийном поле бессознательного желания. Бытие «поверхности» для установления собственной «глубины» с необходимостью нуждается в диалоге с другим, в роли которого выступает Ничто – смерть как абсолютно «иное». Субъект оказывается противопоставлен не просто негативности своего «зеркального отражения», но всему до-субъектному, безличному, нечеловеческому, воплощенному у Бланшо в образе Сфинкса. Индивидуальное самосознание начинается, таким образом, с «опыта невозможного» (выявления и расширения собственных пределов, которые не совпадают с границами языковых норм, культурных традиций, социальных полей) и реализуется в трансгрессивной стратегии выхода за пределы социальности. Власть, понимаемая Бланшо как тотальное господство нормативной рациональности, есть социально прописанный закон, стремящийся к забвению своей анонимной основы – «воли к власти». Там, согласно Бланшо, где для разума в ипостаси властного начала находятся «чистая негативность» и хаос, требующие собственного преодоления, «воли к власти» лишь вступает в пределы «чистой позитивности». В этой своеобразной оппозиции («власть» – «воля к власти») проводником первой выступает язык: любое его нормативное задание (литературное, семиотическое, риторическое, лингвистическое) являет собой проводник власти.
Источники:
Новая книга
8(926)919-67-47
Подписка на рассылку
Ближайшие клубы
События и новости
Заповеди руководителя