Катализаторы кризиса

Скачать в архиве Катализаторы кризиса

Влияние трех крупных американских рейтинговых агентств Moody’s, Fitch и Standard & Poor’s не в силах подорвать ничто. Присваивая высшие баллы «мусорным» облигациям, они раздували ажиотаж на финансовых рынках. Теперь же «Большая тройка» пытается исправить положение, резко снижая рейтинги. Однако в результате ситуация лишь усугубляется.

Немного найдется людей, для которых финансовый кризис пришелся столь же кстати, как для Шона Игена. «В нашем бизнесе царит невероятное оживление», — сообщает он, светясь от счастья. Дела в его компании идут «как никогда хорошо».
   Иген — глава небольшого рейтингового агентства, базирующегося неподалеку от Филадельфии и носящего название Egan-Jones. Вот уже несколько лет он слывет бунтарем, открыто критикующим лидеров отрасли — Moody’s, Standard & Poor’s и Fitch. В кругах специалистов их именуют «Большой тройкой». С давних пор они занимают доминирующее положение на рынке и сохраняют его по сей день — несмотря на многочисленные просчеты, убежден Иген.
   Это из-за вопиющих неверных оценок «Большой тройки» инвесторы во всем мире до самой последней минуты перед катастрофой чувствовали себя в безопасности. Их высшие баллы (ААА) предвещали стабильность и прибыль, когда фундамент финансовой архитектуры давал первые трещины тут и там. Один из интереснейших вопросов состоит в том, что вызвало их сенсационный провал.
   В частности, это касается прогнозов в отношении Lehman Brothers. Всего за один день до банкротства «Большая тройка» все еще оценивала банк как в высшей степени надежный: А, А2 и А+. С Игеном обстояло иначе. Еще за полгода до катастрофы он снизил рейтинг Lehman Brothers до ВВВ+, потом совсем стер плюс, позднее пририсовал минус, а за день до банкротства вынес смертельный приговор — ССС. «Инвесторам следовало прислушаться к нам», — констатирует он.
   То же самое повторилось и в случае с субстандартными ипотечными бумагами, равно как и практически со всеми финансовыми институтами, потерпевшими крах с момента наступления кризиса, будь то AIG, Bear Stearns или Merrill Lynch. Moody’s со товарищи присваивали им фантастически высокий рейтинг. Иген и его конкуренты из числа не столь крупных компаний предупреждали о рисках. Напрашивается вопрос: почему они смогли лучше оценить ситуацию? Какой урок нужно вынести из случившегося? И наконец, кто в будущем должен присваивать «знаки качества», какими критериями руководствоваться?
   В финансовой отрасли эти вопросы вызывают ожесточенные споры. Оценки крупных рейтинговых агентств предопределяют успех или провал инвесторов, структурированных финансовых продуктов и целых компаний. Плохое мнение, сложившееся у аналитиков «Большой тройки», может повлечь пересмотр кредитоспособности целых государств. Не далее как в январе текущего года такая судьба постигла Испанию, после чего процентные ставки там резко возросли.
   Каждый их плюс или минус неизбежно приводит в движение миллиарды. Если Standard & Poor’s, Moody’s или Fitch снижают рейтинг какой-либо компании, на рынке, как правило, начинается паника, несчастной фирме приходится в срочном порядке искать свежие деньги: крупные фонды автоматически выставляют ее акции на продажу. Так было и так есть, несмотря на все доводы критиков.
   Поэтому инвесторы взбунтовались против Moody’s со товарищи, считая тех виновными в понесенных ими убытках. Надзорные органы и правительства Европы и США хотят связать крупные агентства строгими обязательствами. Последние же отчаянно борются за свою репутацию.
   После того как американская Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) в отчете о результатах расследования опубликовала скандальные отрывки из электронной переписки между аналитиками агентств, их репутации был нанесен сокрушительный удар. «Даже если бы эту сделку заключили бараны, мы все равно присвоили бы ей рейтинг», — говорится в одном из них. Или еще: «Надеюсь, к тому моменту, когда этот карточный домик развалится, все мы успеем разбогатеть и отойти от дел».
   Корень зла таится в самой бизнес-модели. Составление рейтингов оплачивают компании, ценным бумагам которых дается оценка. Понятно, что эмитенты облигаций и финансовых продуктов более чем заинтересованы в получении высших баллов. Так что «Большая тройка» — это своего рода состарившиеся хиппи, учителя, постоянно пребывающие в наркотическом дурмане и ставящие ученикам пятерки за принесенные косячки. «Ни для кого не секрет, что фактор оплаты определяющим образом сказывается на поведении», — говорит новая председатель американской Комиссии по ценным бумагам и биржам Мэри Шапиро. Сегодня она — самое тяжелое орудие Обамы в вопросах финансовой политики. Остальные члены президентской команды, включая министра финансов и советника по экономическим вопросам, имеют давние и тесные связи с Уолл-стрит и редко выступают с критикой. Шапиро, напротив, делает ставку на конфронтацию. Плохая работа рейтинговых агентств, считает она, «нанесла сокрушительный удар по доверию инвесторов».
   Не далее как в середине апреля Шапиро провела круглый стол, к участию в котором были приглашены важнейшие представители отрасли, в том числе и Шон Иган, «бунтарь» из-под Филадельфии. «Так дальше продолжаться не может», — заключил он. С его приговором согласились практически все собравшиеся — за исключением «Большой тройки».
   Сегодня обсуждаются практически любые возможности: все, начиная с SEC и заканчивая американским правительством и Евросоюзом, а также германским комитетом по надзору за финансовыми рынками, едины во мнении, что в отрасли назрела необходимость масштабных реформ. Нельзя допустить, чтобы вкладчики еще раз потерпели крах из-за слепой веры в авторитет рейтинговых агентств.
   Самые ярые критики требуют введения предупреждений наподобие тех, которые печатаются на пачках сигарет. Примерный текст: «Внимание! Данный рейтинг оплачен эмитентом ценных бумаг». А еще лучше, считают они, было бы разработать принципиально новую бизнес-модель для «Большой тройки». Их рейтинги должны заказывать не эмитенты, а инвесторы, ведь именно они в наибольшей степени заинтересованы, чтобы аналитики давали оценку без прикрас.
   Такая концепция в 1909 году принесла славу фирме Джона Муди. Тогда он составил рейтинги облигаций железных дорог, рынок которых обладал слишком большой волатильностью. Во время биржевого краха 1929 года ни одна из ценных бумаг, которую Муди счел в высшей степени надежной, не упала — результат, достойный уважения. Вкладчики доверяли аналитику и были готовы платить за объективные прогнозы. Однако в 1970-е годы его преемники, а также конкуренты из Standard & Poor’s, успевшие набрать силу позднее, изменили бизнес-модель. С тех пор их аналитические услуги оплачиваются эмитентами ценных бумаг; вокруг этого принципа вырос процветающий консалтинговый бизнес. Оборот и прибыль рейтинговых агентств стремительно возросли. Их бизнес неизменно сопровождал успех, несмотря на периодические просчеты в прогнозах. Рейтинги востребованы как в хорошие, так и в плохие времена, тем более что зачастую их наличие является требованием надзорных органов. Прибыльность в 30% в отрасли была обычным явлением.
   Поэтому «Большая тройка» изо всех сил старается улучшить свой имидж. Входящие в нее рейтинговые агентства даже готовы пойти на некоторые перемены, чтобы спасти высокодоходную бизнес-модель, напоминающую триополию.
   Торстен Хинрихс возглавляет германский офис в Standard & Poor’s. Это осторожный человек, согласившийся ответить на вопросы только в письменной форме, через собственный отдел по связям с общественностью.
   Так, по поводу «несостоятельных предположений» его агентства относительно ситуации на американском рынке недвижимости говорится: «Мы сожалеем об этом». На настоящий момент фирма уже назначила «уполномоченного», призванного консультировать обеспокоенных инвесторов. В общей же сложности на повышение «независимости и аналитического качества» рейтингов компании направлены 30 мер. «При этом нельзя забывать, — отмечает Хинрихс, — что наши рейтинги кредитоспособности демонстрируют превосходную результативность».
   Рейтинговую оценку структурированных продуктов они превратили «в механизм по извлечению прибыли и тем самым подорвали доверие к себе» — таков суровый приговор относительно высоких оценок, которые агентства давали ипотечным кредитам, далеким от первоклассного уровня.
   Бизнес, построенный на извлечении прибыли, в годы бума был на самом деле исключительно привлекательным. Об этом свидетельствуют финансовые отчеты тех лет. В 2006 году команда Standard & Poor’s по всему миру заработала $1,2 млрд. Moody’s свели баланс с плюсом в $1,3 млрд. Только их дочерняя фирма в Германии получила доход с собственного капитала в размере сказочных 160%.
   Те золотые времена ушли в прошлое. Доходы падают, да еще парламент ЕС пытается регламентировать бизнес тех, кто сделал своей профессией оценку солидности фирм.
   23 апреля Европарламент, применив ускоренную процедуру, утвердил новый свод правил. Теперь рейтинговые агентства обязаны получать регистрацию и иметь в своих наблюдательных советах не менее трех представителей, не зависящих от них в финансовом отношении. Внутренним контрольным органам агентств предписано регулярно проверять деятельность своих аналитиков.
   Приемы, наиболее чреватые неприятностями, теперь попали под запрет. Многие годы агентства оценивали и финансовые продукты, при подготовке которых они выступали в качестве консультантов. Это примерно то же, что и разрешить автомастерской выдавать талоны техосмотра на машины, которые она сама собрала.
   Менеджер Standard & Poor’s Хинрихс доволен. Он верит, что новые правила укрепят доверие к кредитным рейтингам. Скептики его надежд не разделяют.
   В то время как официальные учреждения осуществляют постоянный контроль над банками, эксперты по рейтингам нередко работают в тех зонах, которые остаются вне поля зрения властей. Чтобы агентства не подставили всех еще раз, «нужен полный надзор за их деятельностью, подразумевающий постоянную проверку их методик и назначение штрафных санкций при обнаружении некорректностей», — требует специалист по банковскому надзору Санио. Но такого, «к сожалению, ожидать не приходится, поскольку даже вводимые сейчас новые правила и положение о регистрации агентств в этом отношении прорывом не станут».
   В битве за восстановление доверия агентства сейчас исправляют ошибки прошлого сообразно новым обстоятельствам. Банки должны быть готовы к тому, что рейтинги на их «ядовитые портфели» будут резко снижены. Агентство Moody’s подает пример другим, снизив оценки бумаг на сумму в $270 млрд. Его конкурентам придется сделать то же. «Акт самоочищения они проводят очень быстро и жестоко», — рассуждает член правления одного из немецких банков, отвечающий за рынок капиталов. Новые модели оценок уже привязаны к мрачным прогнозам конъюнктуры, а когда устраняешь грехи прошлого, не нужно бояться переусердствовать, убежден банкир.
   И действительно, оценки деловой надежности фирм летят вниз с головокружительной скоростью.
   Бумаги с загадочными аббревиатурами типа Balta 2006-8 1A2, в которые американцы изобретательно упаковывали невозвратные ипотечные кредиты, перед тем как перепродать их в ЕС, своих заоблачных рейтингов лишились очень быстро. Еще 10 марта Balta получила от Moody’s оценку ААА, что значило: вклад в безопасности, как на сберкнижке. В конце августа те же аналитики оценили эту бумагу на 14 ступеней ниже — B3: высокоспекулятивный продукт. А в нынешнем году хватило только на рейтинг CA: почти бросовая бумага.
   В балансовых отчетах банков снижение рейтинговых оценок вызывает эффект мощного кровопускания. Надзорное право — на жаргоне специалистов по «Базель II» — срабатывает автоматически, низкие рейтинги в полном объеме сказываются на финансовом покрытии.
   Чем выше риски, тем больше собственного капитала банк должен держать в качестве гарантии. Например, если какая-то бумага стоит миллион евро и получила у Moody’s рейтинг AAA, то банку достаточно отложить в резерв под нее всего 5600 евро. А при тарификации BA1 необходимы уже 200 тыс. евро. Если же оценка падает до B1, то в резерве полагается иметь в запасе весь миллион.
   Тот же механизм «Базель II», функционирующий как ускоритель кризиса, срабатывает, и когда банки финансируют реальный сектор экономики. Чем ниже рейтинг конкретной фирмы, независимо от того, кем он выдан — Moody’s & Co. или аналитиками самого банка, — тем больше денег необходимо держать под каждую из статей. В распоряжении банка этот капитал уже не остается и для новых сделок его использовать нельзя, даже если, например, есть острая необходимость кредитовать мелкий и средний бизнес.
   Статистика Федерального банка Германии уже отражает ужесточение критериев выдачи кредитов. Политики, в частности генеральный секретарь ХСС Александр Добриндт, из-за этого требуют отмены норм «Базель II».
   Но эксперты делать этого не советуют. «Смягчение норм «Базель II» по собственному капиталу приемлемо в качестве антициклической меры против глобальной рецессии, только если по этому вопросу есть международный консенсус, — заявляет Санио. — Когда же такой шаг предпримет какое-то государство в одиночку, международные рынки могут ошибочно расценить его как «признание в суде и под присягой того, что банки в этой стране больны галопирующей недостаточностью собственного капитала».
   Потому со дня на день растет давление, оказываемое на коалиционное правительство: создать отстойники для плохих активов, дав под них государственные гарантии, и тем самым разгрузить частные и земельные банки. Недавняя волна понижения рейтингов агентства Moody’s влечет за собой резкое повышение требований в отношении собственных капиталов. «Это еще один аргумент в пользу оперативного внедрения изолирующих моделей типа Bad Banks или целевых компаний, на которых бы не сказывалось изменение рейтингов», — полагает Вольф-Дитер Иле, глава компании Sachsen Asset Management.
   Иле знает, о чем говорит. В своем офисе в Лейпциге он по заданию правительства Саксонии осуществляет надзор за самой знаменитой помойкой здешнего банковского бизнеса.
   Когда летом 2007 грянул финансовый кризис, руководители Саксонского земельного банка оказались загнанными в угол: тогда миллиардные спекулятивные сделки в Ирландии в одну ночь превратили провинциальный банк практически в банкрота. Только экстренная продажа его Земельному банку Баден-Вюртемберга (LBBW) предотвратила полную катастрофу. В рамках спасательной операции «ядовитые бумаги» на сумму в 17,3 млрд евро оказались у новой фирмы Sealink, получившей среди прочих кредит в 8,64 млрд евро от Земельного банка Баден-Вюртемберга под государственную гарантию в 2,75 млрд евро от Саксонии.
   Теперь же LBBW приходится выделять новые миллиарды во спасение того спасательного кредита. Точных цифр в Штутгарте, столице земли Баден-Вюртемберг, не называют. Знатоки же говорят о сумме около 6 млрд евро.
   Снижение рейтингов их «плохих активов» больно ударит в ближайшие недели и по другим банкам. Наряду с теми, кто уже давно на слуху — HSH Nordbank, WestLB и принадлежащая этому банку компания по переработке отходов Phoenix, — новые пробоины могут получить Commerzbank и Deutsche Bank.
   Но будут ли фирмы вроде Moody’s и иже с ними впредь доминировать на рынке? А может быть, появятся даже государственные рейтинговые ведомства?
   Во всяком случае, другие не очень крупные игроки вроде агентства Шона Игана, доказывают, что существуют альтернативные бизнес-модели. Они, как и первопроходец отрасли Джон Муди 100 лет назад, получают финансирование только от инвесторов — и это их принципиальная позиция.
   Может быть, самый радикальный выход предлагает компания Rapid Ratings. Глава ее правления Джемс Геллерт, прежде занимавшийся инвестиционным управлением вкладами в Deutsche Bank, не держит в штате ни одного специалиста по анализу биржевых курсов. Вместо этого он создал вычислительный центр в индийском городе Бангалор и открыл офисы в Нью-Йорке и в Австралии. У него всего 22 сотрудника, в основном компьютерщики и маркетологи.
   «У нас весь процесс автоматизирован», — заявляет Геллерт, скептически относящийся к «субъективным аналитическим расследованиям». Он больше доверяет своим компьютерным программам. Они не умеют дружить с банками с Уолл-стрит и весьма заблаговременно предсказали ему, что у Bear Stearns, Citigroup и Merrill Lynch будут проблемы.